Оружейник. Книга 1. Тест на выживание - Страница 2

- Что ж за дерьмо он жрал? - спросил я сам себя.

Звук моего голоса прозвучал как будто со стороны. Как будто это говорил не я, а кто-то другой. И в самом вопросе этот неведомый некто подсказывал мне ответ.

Цирк-зоопарк! Чтоб я пропал! Как же можно было забыть! Кафешка ведь на подъезде к городу. Канализацию сюда, понятное дело, не дотянули. Значит, должна быть выгребная яма. А ее эти твари очень даже уважают. Не исключено, что у льва там гнездо, яйца или даже может уже личинки.

Я быстро огляделся по сторонам. Метрах в двадцати от угла здания, того самого, где я сорвал листовку, виднелся невысокий, кое-где покосившийся штакетник. Он огораживал квадратов десять пустой, ни чем не застроенной территории. Вот это, наверняка, и есть то самое место, которое я искал.

Конечно, можно было сесть в БТР и просто уехать. Предупредить людей Крайчека о логове льва, и совесть моя была бы чиста. Но тогда победа будет выглядеть какой-то неполной, убогой что ли. В чьих глазах? Да в моих собственных. Я ведь вроде как тоже живу в этих краях, а посему мне тоже положено делать их спокойней и безопасней. А, кроме того, не стоит забывать, что эта сука хотела меня сожрать!

Последний аргумент довел меня до нужной кондиции. Я зарычал как разъяренный кентавр, нырнул внутрь "восьмидесятки" и там ухватил черную пластиковую канистру, в которой по моим расчетам еще оставалось литров так пятнадцать высококачественного бензина эксклюзивной отечественной марки А-80. Выбравшись наружу, отвинтил пробку, сунул в горлышко солидный кусок ветоши и осторожно двинулся в сторону облезлого штакетника. До невысокого, некогда выкрашенного в белую краску заборчика оставалась еще дюжина шагов, когда я увидел это... В центре огороженного, выложенного побитой тротуарной плиткой пяточка зияла черная, развороченная словно воронка дыра. Не знаю из чего была изготовлена крыша выгребной ямы, но зверюга ее полностью разворотила. Уютно устроился, гад! Усадьба с уютным двориком и живописным видом на оживленную дорогу, по которой люди бегут из разоренной Москвы. Я скрипнул зубами, когда увидел грязные окровавленные лоскутья ткани, валявшиеся по краям от черного провала. Скольких же несчастных ты тут приговорил?! Ах ты, гнида, небось кормил своих мелких ублюдков! Ну, погоди, сейчас я им устрою!

Я не желал больше медлить. Щелкнув зажигалкой, поджог край тряпки, затыкавшей горлышко канистры. Ветошь была неоднократно измазана в масле и саляре, поэтому сразу занялась веселым коптящим огоньком. Я не стал дожидаться пока он подпитется парами бензина. Подскочил к штакетнику и, размахнувшись, швырнул через него канистру. Пластиковый сосуд ухнул в черноту ямы, и падение его сопровождалось отчетливым шлепком или даже скорее всплеском. Несколько секунд ничего не происходило, и я уже стал опасаться, что фитиль угодил в какую-нибудь лужу и погас. Однако вскоре воздух над ямой стал заметно колебаться. Ага, разгорается родимая! Только я успел об этом подумать, как из глубины вырвался раскаленный огненный сноп. В этот же миг послышался резкий высокий визг. Кричало не одно существо. Воздух сотрясали как минимум десяток голосов.

Личинки! Подумав о жирных, похожих на сороконожек гусеницах, я поднял свой старый верный АКМС. Нельзя дать им расползтись. Эти твари жутко живучие. Поэтому часть уцелеет даже вне гнезда. А людям, тем, кто продолжает оставаться в Одинцово, только того и не хватает, чтобы в окрестностях появилось полдюжины свирепых, вечно голодных львов.

Понимая это, я ждал. Ждал пять секунд, десять, тридцать, минуту. Визг прекратился. Из ямы никто так и не появился. Очевидно преодолеть вертикальные бетонные стенки личинкам оказалось не под силу. Вот и прекрасно. Бензина у меня завались, и он расходуется не так быстро как патроны. Так что экономию боеприпасов можно лишь поприветствовать.

В город я въезжал, чувствуя уже слегка подзабытый эмоциональный подъем. Я прикончил навозного льва! Такое мало кому удается в одиночку. В основном этих тварей выслеживает и загоняет группа охотников, как минимум человек в десять. Так что я вроде как отличился. И не просто продемонстрировал, что у далеко уже не юного полковника Максима Григорьевича Ветрова есть еще порох в пороховницах, но и сделал хорошее важное дело. Конечно, я и так делаю кое-что полезное, и многие живы благодаря именно моим стараниям. Но разве бывает норма на доброту, на взаимовыручку, на поддержку, на человечность? Чем их больше, тем светлей и прекрасней наш мир. Так нас когда-то учили, и этот урок я запомнил до конца своих дней.

Подумав о мире, в котором нам всем сейчас доводится жить, я огляделся по сторонам. Вот он, пасмурный, серый, разоренный, смертоносный. Этому городку еще сравнительно повезло. А вот другим... Половина Москвы ухнула в бездонный разлом, на месте Тулы и Рязани лишь черные обугленные воронки. Над Брянской областью продолжает упорно висеть густое ядовитое облако. Ханхи что-то туда слили, и эта дрянь, испаряясь, убивает все на сотни километров вокруг. А есть места вообще непонятные. Говорят, Липецк стоит целехонький, ни одно окно не разбито, ни один проводок на столбах не оборван, только вот пеплом весь завален. Город словно одна гигантская микроволновка. Несколько раз в сутки что-то в нем происходит, и в один миг вся органика, оказавшаяся на его территории, сгорает. Бах, и только пепел. Рассказывают еще, что есть города-призраки. Тверь, например. Один раз подъезжаешь к ней - стоит город, а через пару дней на этом самом месте лишь голое поле. Потом опять появляется, а через некоторое время вновь исчезает. Вот такие-то чудеса, будь они прокляты!